Интервенция - Страница 78

– До партизан, дурила, – встряла Васька.

– Может, и так. Мать говорила, у него и орден был русский. Такая темно-красная звезда. Он вроде бы из всех своих наград, а у него их было много, больше всего гордился именно ею. Вот такие дела. И еще я вот о чем подумал. О том, что в том сне было. И о парне, который полез чинить машинку. Вот ты прикинь, кто из наших, из сегодняшних, полез бы на верную смерть? Хотя когда-то наши предки могли… А вот теперь – нет.

Джекоб усмехнулся. Да уж. До сих пор среди циников-журналистов гуляла байка о старой-престарой истории, случившейся где-то в Латинской Америке еще в прошлом веке. Тогда американские войска тоже где-то устанавливали демократию. Все шло хорошо, но в глухих джунглях рота американских солдат наткнулась на аэродром, который строили кубинцы. У этих парней было несколько автоматов и зенитная пушка времен Второй мировой. Кубинцы по своей природной безбашенности сдаваться проклятым гринго не пожелали и открыли по приближавшимся американцам огонь из того, что имели. Доблестные американские солдаты, столкнувшись со столь массированным сопротивлением, быстро прекратили атаку, перешли к обороне и стали вызывать на подмогу авиацию. С той что-то не срослось. То ли погода подкачала, то ли она была более нужна в другом месте. В общем, боевые действия перешли в позиционную фазу. Великое противостояние длилось с неделю. Потом военные действия в других местах закончились – подоспело начальство, и американцев без лишнего шума отправили на родину. Как говорили, армейское руководство сочло действия солдат совершенно правильными. Подставлять башку под пули американскому солдату не положено.

Да, а в этой стране какие-то иные правила игры. Но… Во сне Джекоба революционные массы тоже совсем не лезли на пулеметы. Журналист, услышав рассказ солдата, как-то сразу уверился, что с ним произошло то же, что с Тони, – взыграла таинственная «память предков». Он ничего не знал о том, чем занимались его предки в России. Но говорят, в русской революции участвовало много евреев. Да и в армию при царе их призывали так же, как и всех остальных. Почему бы какой-то его родственник не мог принимать участие в штурме Зимнего?

Но на Дворцовой повстанцы – как и их противники – вели себя как люди, которые без особой нужды не хотят рисковать жизнью. Вывод напрашивался не очень веселый – поведение русских логическому анализу не поддается. Сегодня они так, а завтра – по-другому… А значит, если сегодня они были мирные и пассивные, то кто знает, какими они станут завтра?

В этот поход Джекоб пригласил с собой Анни – она вроде бы специалистка по истории религии. Да и нужно было девушку отвлечь, ибо она в последнее время настолько прониклась русским духом, что вообще не просыхала. Васька же идти отказалась категорически.

Путь их лежал к одной из петербургских церквей, которая после высадки войск НАТО возобновила свою деятельность. Правда, священник, как сказала Анни, был какой-то сомнительный. То ли его в России лишили сана, то ли запретили проповедовать… В любом случае оккупационным властям выбирать было особо не из кого. Тем более что этот отец прибежал сам и поведал, что подвергался гонениям из-за того, что выступал против сползания Православной церкви в русский шовинизм. В общем, свой был человек. Впрочем, Джекоба не интересовали религиозные тонкости. Ему хотелось выслушать мнение священника насчет происходящего в городе.

Народу в храме было немного – и он, этот народ, четко делился на две части. Имелись тут женщины среднего возраста и старше, которые истово молились, а рядом с ними околачивались типы весьма подозрительные. Эти явно пришли сюда не с Богом общаться, а получать гуманитарную помощь. Теперь, когда с гуманитарной помощью начали возникать проблемы, американское начальство стало выделять ее более адресно – через тех, кто активно сотрудничал с новой властью.

Батюшка производил довольно приятное впечатление – но что-то в нем было от протестантских проповедников, которые Джекоба утомили еще в Штатах. Гостей он встретил очень почтительно, однако, когда журналист изложил цель своего визита, лицо священника приобрело весьма кислое выражение.

– Вопрос этот сложен, дети мои. Много тут непонятного. Могу сказать одно – это все коммунистическая бесовщина…

– Позвольте, но ведь коммунизм в России рухнул тридцать лет назад…

– Запад так ничего и не понял. Коммунистами были разбужены страшные силы, угрожающие всему цивилизованному миру. Тридцать лет назад дело не было доведено до конца. Ленина не выкинули из Мавзолея. Коммунистическая зараза не была искоренена. Народ не покаялся во всем, что произошло во времена советской власти. Вот и наша Церковь, вместо того чтобы перестраиваться, возродившись после коммунистического безвременья, тут же стала сползать в оголтелый коммуно-фашизм…

Дальше батюшка понес что-то и вовсе малопонятное, все время выворачивая на то, что надо только попрочнее наладить здесь демократию – и ни в коем случае не допустить возрождения русских имперских амбиций. А уж обновленная Церковь будет всегда за… Джекоб едва сдержался, чтобы из свойственного всем журналистам ехидства не спросить: а должен ли русский народ за то, что он победил немцев в Второй мировой войне?

– Фигня какая-то, – подытожил Джекоб, когда они распрощались с батюшкой и покинули храм. – При чем тут коммуно-фашизм? Вряд ли при Сталине в этом городе творилась такая же чертовщина. Очередная порция болтовни ни о чем. Этот священник – такой же представитель их демократической интеллигенции. Разве что в рясе. Но… Все же мне кажется, он чего-то недоговаривал. Он знает куда больше, чем нам сказал.