Интервенция - Страница 33

Девица явно что-то недоговаривала. Джекоб решил подойти с другой стороны:

– Откуда ты все-таки слыхала про Деда Мороза и про все такое?

– Да я помню. Кто-то рассказывал. У нас ведь как? Когда выпьешь, поговорить надо. Кто-то нечто такое брякнул…

Нет, девица точно темнила. Но он уже знал – Васька говорит только то, что хочет сказать.

Журналист долго размышлял, стоит ли говорить начальству о своем открытии. И решил, что не стоит. Он сам не мог сказать, почему принял такое решение. Но вот принял.

Вечером Джекоб узнал официальную версию происшествия. Оказывается, недобитые бандиты, переодевшись в американскую форму, проникли в помещение бывшей Федерации хоккея с целью завладеть оружием и боеприпасами, устроили там пальбу, но были уничтожены доблестными американскими солдатами. К сожалению, не обошлось без жертв и с американской стороны. Погибли десять человек, восемнадцать ранены. На самом-то деле Джекоб видел куда больше мертвых. Ему было очень любопытно, какие выводы на самом деле сделало начальство. С этим он долго подъезжал к пресс-секретарю Анни. Дескать, я ведь там был, мне-то пургу гнать ничего… Наконец, вздохнув, та сдалась:

– Ладно, только для тебя. Но сам понимаешь… Так вот, наше мудрое начальство докторов привлекло. Те долго думали и наконец выдали, что, дескать, были такие случаи еще в Первую мировую войну, когда люди слетали с катушек и начинали палить налево и направо. Чушь, конечно, но для начальства что главное? Найти убедительное объяснение. Только я не понимаю, почему же эту версию не озвучили, а придумали полный бред про каких-то переодетых бандитов? Это ведь убедительнее, особенно если какой-нибудь латыни подкинуть да на доктора Фрейда сослаться… Так ведь нет, заставили меня нести полную ахинею.

– Все просто! Кто ж пойдет в армию, в которой сходят с ума? Значит, служба такая, что крыша едет. А то, что могут убить, – так ведь в это никто из новобранцев не верит…

Выйдя из пресс-службы, Джекоб на лестнице встретил своего старого знакомого – доктора Айзека Ричардса. Журналист и доктор испытывали друг к другу взаимную симпатию. Доктор имел слабость к печатному тексту и ценил Джекоба как профессионала. Единственного из всех журналистов, аккредитованных здесь. Остальных он просто за людей не держал.

– Привет, док!

– И вам так же. Не хотите ли со мной выпить?

По виду Айзека журналист понял, что тому хочется чем-то поделиться. Док был из тех, которым надо время от времени поговорить с умным человеком.

– Выпить – это хорошая идея, – согласился журналист. – Только в бар для прессы мы не пойдем. У меня среди коллег определенная репутация… Там все только на нас и будут глазеть – в рассуждении что-нибудь подслушать. Так что давайте лучше ко мне.

В кабинете Джекоба было тихо. Риккардо куда-то умчался, Васька мирно давила массу на диване. Доктор достал бутылку джина.

– Ваше здоровье, док, – начал Джекоб, взявшись за стакан. – Судя по вашему виду, мы хотите мне продать какую-то информацию?

– Ну, если вы подрабатываете в «желтых» газетах, тогда это можно считать информацией. Потому что другие издания такое попросту не станут печатать.

– Если вы о том, что сегодняшний инцидент начальники объявили массовым сумасшествием, то про это я уже знаю.

– Вы зря над этим иронизируете. Это как раз не такая глупость, как вам кажется, – серьезно сказал доктор. – Случаи массового помешательства имели место в Первую мировую войну. Это исторический факт, описанный в литературе. В Австро-Венгрии военные даже Зигмунда Фрейда приглашали для консультации. Другое дело, что на той войне у солдат жизнь была, мягко говоря, посложнее. Посиди три года в сырых вонючих окопах под постоянным артиллерийским обстрелом – тут вполне можно с катушек слететь. Вот и слетали. Но, с другой стороны, и солдаты тогда были покрепче, чем наш нынешний сброд. Так или иначе, версия, которая имеет под собой ссылки на множество аналогичных случаев, – это уже научное объяснение. Или по крайней мере наукообразное. Впрочем, сойдет и такое, если нет другого. Я не об этом. В последнее время появились куда более интересные случаи психических расстройств. Среди наших прекрасных дам.

Джекоб хмыкнул. Все знали, что генерал Адамс был в вопросе феминизации армии непроходимым консерватором и старался женщин под свое командование не брать. Но попробуй не возьми. Феминистки и прочие либерасты съедят без соли. Так что женщин в миротворческом контингенте служило достаточно. Доктор в этом смысле был полностью согласен с генералом. Впрочем, как и Джекоб, полагавший, что на войне от баб в погонах одна головная боль. Особенно от тех, которые засели на офицерских должностях.

– И что же там у вас случилось? – заинтересовал журналист.

– А вот слушайте. Недавно к нам поступила в очень тяжелом состоянии одна фурия в звании капитана. Имя я, понятно, вам не назову по причине врачебной тайны. Я не зря сказал «фурия». Такая она и была. Мало того, что крайняя феминистка, из тех, кто убежден, что все мужчины – козлы, потому что они мужчины. Так, помимо этого, она еще то ли лесбиянка, то ли просто была наглухо фригидная. В общем, вы понимаете. Стерва, каких поискать.

– Видали таких особей, знаем, – кивнул Джекоб. – А почему «была»?

– Так вот слушайте… – Док, видимо из-за своей любви к литературе, строил свои рассказы не по принципам журналистики – сначала факт, а потом подробности, а именно как нормальный литературный рассказ, в котором суть проявляется постепенно.

– Так вот что она рассказала. Шла она, значит, по какой-то улице. По какой, она, естественно, не знает. Город ей знать ни к чему, на это GPS есть. Темно уже было. И тут откуда-то из подворотни выскочил мужик. Именно muzhik. Высокий, костлявый, в высоких сапогах, красной рубахе, с длинной бородой. Глянул он на нее своими пронзительными глазами – и она замерла как кролик перед удавом. А он сказал, она даже слова запомнила: «A horosha devka». Потом облапил ее – и тут она почувствовала то, что в жизни никогда не чувствовала. И сомлела начисто. А он ее куда-то поволок и потом долго прямо во дворе имел по-всякому. А потом исчез.